Тайные признания - Джеки Д`Алессандро

Кроме того, при таких обстоятельствах у нее появлялась возможность побольше узнать о нем. Несмотря на их продолжительные беседы на приеме в доме Мэтью, она уяснила только, что лорд Сербрук благовоспитанный, остроумный, вежливый, очаровательный и всегда безукоризненно одетый мужчина. При этом порой в его глазах таилась печаль, но он ни единым намеком не выдавал причины, порождавшей ее. Каролину одолевало любопытство. Сейчас надо немного успокоиться, и, вероятно, она сможет узнать его секреты.

Она кашлянула и сказала:

– На самом деле я – Галатея.

Он медленно кивнул, глядя на нее:

– Да. Галатея – статуя, созданная Пигмалионом по образу Афродиты и ожившая под воздействием его страсти к ней. Но почему вы не предстали самой Афродитой?

– Откровенно говоря, я считала такой костюм слишком… нескромным. На самом деле я намеревалась быть пастушкой. Однако моя сестра убедила меня нарядиться Галатеей. – Каролина усмехнулась, – Наверное, она каким-то образом лишила меня разума, пока я спала.

– Как бы то ни было, она заслуживает одобрения за свои усилия. Вы…. прелестны. Даже более чем сама Афродита.

Его низкий голос, казалось, ласкал ее. Однако она не удержалась от колкости:

– И это говорит разбойник, чье зрение притупилось темнотой, оттого что он привык промышлять по ночам.

– Я все-таки не настоящий разбойник, и у меня прекрасное зрение. А что касается Афродиты, то эта женщина создана, чтобы внушать зависть. Ее единственное предназначение – любить и побуждать других делать то же.

Его слова, произнесенные глубоким, завораживающим голосом, в сочетании с неотрывным взглядом, заставили Каролину покраснеть и лишили дара речи. Вместе с тем она еще раз убедилась, что он не догадывается, кто она. Во время их прежних бесед лорд Сербрук никогда не позволял себе говорить с ней, прибегая к непристойным намекам. И его тон никогда не был таким интимным. Ей даже в голову не приходило, что он способен общаться с ней подобным образом. Она была не из тех эффектных дам, которые могут пробудить страсть у мужчины с таким положением. Он легко может соблазнить любую женщину, и, судя по слухам, так и делает.

Ободренная его словами и своей анонимностью, она сказала:

– Афродита была всеми желанна и могла выбирать себе любовников.

– Да. И одним из ее избранников был Арес. – Сербрук снял свои черные перчатки и, протянув руку, коснулся кончиком пальца ее обнаженного плеча. Она замерла, а он провел пальцем по ее ключице. – Наверное, мне следовало нарядиться богом войны, а не разбойником. – Он опустил руку, и Каролина плотно сжала губы, чтобы сдержать невольный стон протеста. Она сдвинула колени, чувствуя, как они внезапно ослабели от этой кратковременной легкой ласки.

– Однако Афродита застала Ареса с другой любовницей, – произнесла Каролина слегка насмешливым тоном, немного оправившись от потрясения.

– Он глупец. Любой мужчина был бы счастлив обладать такой женщиной и не променял бы ее ни на какую другую.

– Вы имеете в виду Афродиту?

– Вы и есть Афродита.

– На самом деле я Галатея, – напомнила ему Каролина.

– Да. Статуя, в которую влюбился Пигмалион, была чрезвычайно похожа на реальную женщину, и он часто прикасался к ней, чтобы убедиться, является ли она живым созданием или нет. – Сербрук протянул руку и сомкнул свои теплые пальцы на обнаженной руке Каролины в том месте, где заканчивалась перчатка. – В отличие от Галатеи вы вполне реальны.

Проснувшийся в ней здравый смысл требовал немедленно уйти, однако ноги отказывались подчиняться. Ее поглотило ошеломляющее чувство. Она была потрясена интимностью его прикосновения, когда он просунул палец под край ее перчатки. Горячая волна прокатилась по всему ее телу, лишая дара речи.

– Известно, что Пигмалион осыпал свое творение подарками, – сказал Сербрук, глядя на нее с блеском в глазах.

Каролина, придя в себя, кивнула:

– Да. Разноцветными ракушками и свежими цветами.

– А также драгоценными камнями, кольцами, ожерельями и жемчужными бусами.

– Я бы предпочла ракушки и цветы.

– Вместо драгоценностей? – В его голосе прозвучало явное удивление. Он отпустил ее руку, и Каролина с трудом удержалась от возгласа сожаления. – Вы, конечно, шутите. Все женщины любят драгоценности.

Лорд Сербрук сказал это с таким убеждением, что она невольно рассмеялась.

– Разумеется, драгоценности должны нравиться, но для меня они безлики и потому не производят особого впечатления. Любой может пойти к ювелиру и выбрать какую-нибудь безделушку. Для меня главное – не цена подарка, а его оригинальность, свидетельствующая о том, что человек много думал, прежде чем выбрать его.

– Понятно, – сказал Сербрук, хотя в его голосе по-прежнему звучало удивление. – Так что вы хотели бы получить от Пигмалиона в качестве подарка?

Каролина задумалась, потом сказала:

– То, что могло бы служить напоминанием о нем.

Он улыбнулся:

– Может быть, все-таки бриллианты и жемчуга?

Она покачала головой:

– Нечто другое… личное. Я предпочла бы цветы из его сада. Любимую им книгу из его коллекции. Письмо или стихи, которые он написал бы специально для меня.

– Должен признаться, я никогда не слышал, чтобы женщина предпочла письмо бриллиантам. Вы не только прелестны, но и…

– Лишена здравого смысла? – насмешливо заключила она. – Женщина со странностями?

Он улыбнулся, сверкнув белоснежными ровными зубами.

– Я хотел сказать, что вы чрезвычайно редкая женщина, Можно сказать – глоток свежего воздуха.

Его взгляд устремился на ее губы, которые невольно приоткрылись. На скуле его пульсировала жилка, и, казалось, в воздухе вокруг них чувствовалось внезапно возникшее напряжение.

Сербрук смотрел на нее, и даже в тусклом свете было видно, как блестят его глаза.

– Кстати, о письмах, – сказал он. – Вы слышали, какой ажиотаж царит среди женщин, получивших письма, в которых указывается только время и место?

Каролина удивленно вскинула брови. Было ясно, что лорд Сербрук наслышан об этих письмах и сам имеет большой опыт подобных свиданий. Внезапно в ее голове возник его образ и образ женщины, которая, о Боже, похожа на нее. Они занимаются любовью, сплетя обнаженные руки…

Каролина зажмурилась, стараясь избавиться от этой непристойной картины, затем сказала:

– Я тоже слышала об этих письмах.

– Вы когда-нибудь получали подобное письмо?

– Нет. А вы посылали такое?

– Нет, хотя нахожу эту идею интригующей. Скажите, если бы вы получили такое послание, пошли бы на свидание?

Каролина открыла рот, чтобы решительно сказать «Конечно, нет», но, к своему удивлению и огорчению, обнаружила, что вместо этих слов нерешительно произнесла: